День восьмой.
Уже давно я хотела провести эксперимент - послать к чёрту интернет и посмотреть, что получится.
День восьмой.
Я чувствую себя восхитительно.
Как будто уехала на природу - очень далеко, в такое место, о котором никто не знает. Я там одна, и наконец весь лишний шум из моего сознания выброшен.
Опять.
Опять пять утра.
Пять утра - это такое специальное время, когда я смотрю на часы, говорю "Ой, пять утра", и сворачиваю деятельность.
Что делают в бункере?
В бункере занимаются собой и своей единственной и неповторимой жизнью.
В бункере - отпуск от всего на свете, кроме собственной персоны.
И не важно, что я живу в семье из четырёх человек и сплю в обнимку с кошкой - почему то я чувствую себя так, будто я совсем одна. Я - прозрачное чистое озеро.
Утро. Завтрак. Сегодня пекла блины. Огромная стопка на всех. Готовить для близких - бесценно.
День. Книга. Чтение и перечитывание.
Домашние дела, уличный воздух. Простые вещи. Работа мысли. Всё приобретает особые грани и особый смысл.
Семь часов назад я случайно разбила привезённую с дачи тыкву. Она раскололась почти пополам с сочным хрустом и заполнила кухню ароматом. Я качала тыкву на руках и думала, что хочу оставить этот момент себе. Скомкала оставшийся после вчерашней выпечки обрезок пергамента, уложила в него тыкву (Самые живописные натюрморты всё равно получаются из того, что лежит дома прямо под носом). Семь часов непрерывной кропотливой работы рук и напряжения ума.
Уже несколько дней я ставлю себе натюрморты. Я не делала этого два года, и первый блин, естественно, вышел комом. Академическая живопись - это математика. Во всяком случае, я хорошо понимаю удовольствие, которое получают от решения задач высшей математики, когда изучаю форму, цвет, конструкцию и пластику линий, когда у меня начинает получаться и я испытываю ликование от процесса познания.
Внутренний диалог останавливается, пульс замедляется, чувства умолкают. В тишине погрузившегося в сон дома я слышу, как крутятся шестерёнки у меня в голове. Я становлюсь единым инструментом, совершающим действие.
Делать что-то хорошо - что угодно - можно тогда, когда то, что ты делаешь, является для тебя воплощением жизни и познания. Ловя цвета и линии материальных предметов и перенося их на лист, можно особенным образом прочувствовать их душу, их энергию, стихийность, природу. Как нарисовать прикосновение к стеклу? Шероховатость бумаги? Руки работают, а ум заострён, как отмычка - хочу раскрыть суть того, к чему прикасаюсь. Хочу поймать в мазок аристократичную чистоту мрамора, сухой хруст пергамента, густеющие соки плода. Огонёк плавающей свечки, мигающий сквозь чёрное стекло наполненной холодной водой чаши, податливую гибкость льняных салфеток, осыпающуюся яркость листа.. В такие моменты мир сосредотачивается на кончиках пальцев, смысл крупинками пыльцы оседает на ресницах, и собственная фигура частицей пазла встаёт в картину большой жизни на большой Земле. Я на своём месте. Так было всегда.
Жизнь - есть. За окном, в дожде, каплями наполняющем не отвязанные от балконных решёток подсвечники. Жизнь - в руках, охваченных страстью воплощать, искать новые материалы, новые пути. В плавящихся и перетекающих друг в друга цветах на острие кисти. В живом огне души, заключённым в строгую форму материи - на листе ватмана.
Она здесь и далеко. В моём добровольном, почти любовном затворничестве, и в лицах тех, кого я увижу - потом, а сейчас - только во сне.
Жизнь - в счастье момента. Счастье момента - в смысле, правде и внутреннем свете, которому ничто не мешает. В пульсирующем запястье, в больной после очередной бессонной ночи голове и глазах, которые несмотря на это, спешат раскрыться новому дню и вобрать - как можно больше и самого лучшего. Момент - растянут на многие дни, и пусть он оборвётся, закончится, и я снова начну сходить с ума, но сейчас он есть, и сейчас - именно в этом момент - я действительно счастлива - просто тем, что живу, что воспринимаю и могу воплотить, что помню лица любимых и мы снова встретимся - скоро.